Бойцы, товарищи мои - Страница 44

— Для истории журналистики, — пояснил мне Владимир Юдин.

Может быть, он и прав. Когда-нибудь эту историю все-таки создадут. Должны создать!

* * *

Но вернемся к моему главному герою — Саше Верхолетову. От Курска и до Берлина прошагал я с ним вместе. Почти два военных года. В какие только истории не попадали, в каких переплетах не были. Словом, наверняка пуд соли вместе съели, а еще больше каши. Пришлось, как говорится, в полную меру познать почем фунт лиха…

Но не о том сейчас речь. Хочется выделить главное в деятельности фронтового корреспондента — его умение находить материал для газеты, интересно его написать и вовремя доставить в редакцию. Всеми этими качествами боевого журналиста в полной мере обладал Александр Верхолетов.

Однажды в боях за Харьков в 1943 году мы оказались с ним свидетелями, как танкист Рязанов внезапно столкнулся с фашистским «тигром» и молниеносно поджег его.

Давай, говорю, каждый по-своему напишем об этом, потом сравним и лучший материал отошлем в редакцию. Так и порешили.

Я предложил ему вместе побеседовать с танкистами, а затем разойтись и написать каждый свое.

— Иди один — я останусь пока здесь, — загадочно ответил Верхолетов и почему-то направился к пэтэеровцам, которые неподалеку от нас занимали огневую позицию.

«Здесь так здесь», — про себя подумал я и пошел один к танкистам. Разыскал нужный мне экипаж и долго беседовал с ним, выясняя подробности этого необычного боя. Потом так же долго сочинял свою корреспонденцию, стараясь не упустить ни одной важной детали. Получилось длинно и что-то вроде инструкции о том, как и куда надо целиться артиллеристу при внезапной встрече с вражеским танком. Честно говоря, я был недоволен своей корреспонденцией и с кислой миной подошел к Верхолетову, который, как я заметил, уже давно сидел на пне и что-то насвистывал. Узнав от меня фамилию танкиста, он вписал ее в листок тетради и протянул мне написанное. «Конкуренты», — прочитал я заголовок. Потом быстро пробежал глазами по тексту заметки, которая уместилась на одной странице. Ввиду этого я осмелюсь ее здесь полностью привести.

«Вся пехота высказывала свое одобрение танкисту Рязанову (эта фамилия, как я уже сказал, была вставлена при мне), когда на своем танке он лихо перемахнул через лощину и с ходу подбил замаскированный танк „тигр“.

И только два бойца были недовольны.

Волоча противотанковое ружье, они сумрачно подошли к улыбающимся танкистам.

— Безобразие! — возмущенно сказал наводчик. — Мы несколько часов поджидали этот „тигр“, а вы, никого не спросясь, выскочили!..

Его помощник, стукнув себя кулаком в грудь, утверждал:

— Ведь он, товарищи, почти был наш… Мы уж не промазали бы…

— Это что за спор? — спросил подошедший офицер.

И тут один из бойцов пояснил: „Налицо не спор, а здоровая, деловая конкуренция“».

Вот и вся новелла. В ней, как видите, не только танкисты отмечены по заслугам, но и пехотинцы… И суть сказана кратко и выразительно. Я тут же признал свое поражение, и заметка Верхолетова вместе с двумя другими материалами была отправлена через ПСД (пункт сбора донесений) в редакцию. И все они, почти без всякой литературной правки, были напечатаны в газете под общим заголовком «Из фронтового блокнота».

Позже мы не раз выступали на страницах нашей газеты в полном содружестве, то есть в соавторстве. А чаще всего мы пользовались коллективным псевдонимом — «Наш корр. Район боев».

И еще об одной корреспонденции мне хочется рассказать.

* * *

Мы были уже в Германии. Шли напряженные бои за крупный узел сопротивления противника, который тогда именовался одной буквой «Н». Теперь эту букву можно расшифровать. Имелся в виду крупный фашистский опорный пункт в районе Бреслау (ныне польский город Вроцлав). Немцы, занимая господствующие позиции, ожесточенно сопротивлялись. Положение наших подразделений, ведущих бой за этот населенный пункт, было крайне невыгодным. Они вынуждены были действовать на открытой местности и непрерывно подвергались артиллерийскому и минометному обстрелу. Казалось, невозможно было подступиться к вражеским позициям.

Вскоре на этот участок пришли танкисты гвардии старшего лейтенанта Машинина. Они наблюдали за действиями врага, засекали огневые точки и запоминали местность, на которой им предстояло действовать.

В распоряжении Машинина были два танка, одна самоходка и больше десяти автоматчиков.

Как только ночные сумерки спустились на землю, советские воины ползком стали подбираться к вражеским позициям. Немцы чувствовали себя здесь настолько уверенно и прочно, что даже не освещали местность ракетами, без которых они обычно жить не могли. Это обстоятельство во многом облегчало продвижение наших автоматчиков.

Когда советские воины были уже у вражеских траншей, вслед за ними тронулись танки и самоходка.

Услышав шум моторов, немцы насторожились. Но было уже поздно. В воздух взвилась красная ракета, и гвардейцы обрушились на врага всей мощью своего огня. Автоматчики то и дело меняли свои позиции, создавая видимость, что их здесь много. Дерзость и находчивость наших воинов ошеломила противника. Фашисты решили, что русские большими силами перешли в наступление, стали оставлять свои позиции.

В этот момент на левом фланге врага появился танк гвардии лейтенанта Чаусянского. Он обогнул кладбище, где только что сидели гитлеровцы, и теперь шел им наперерез. По машине Чаусянского противник открыл сильный огонь. Однако ночная мгла надежно скрывала танк, и немцы стреляли наугад.